Умберто Эко: «Взрослые, чьи глаза словно приклеены к смартфонам, потеряны уже навсегда»

Снимать видео или фотографировать, чтобы потом выложить это в Интернет. Всё больше людей уже не думают ни о чём другом, когда распространяют информацию о том или ином событии. И таким образом не в состоянии понять, что же на самом деле происходит перед их взором.

Как-то раз, будучи в Королевской испанской академии в Риме, я пытался читать лекции, но одна женщина постоянно ослепляла меня фотовспышкой (с целью научиться пользоваться своей камерой), что мешало мне сосредоточиться на своих записях. С большой досадой я сказал (как мне иногда приходится говорить бестактным фотографам), что в то время, когда работаю я, должны прекратить работать они, по причине разделения труда, и женщина выключила свою камеру, но с таким видом, как будто я чем-то оскорбил ее. В другой раз, в Сан Лео, во время проведения праздничного мероприятия от администрации города, я приготовился заново открыть для себя пейзажи Монтефельтро, воспетые художником Пьеро делла Франческа. Три каких-то типа непрестанно ослепляли меня вспышками своих фотокамер, и я вынужден был призвать их соблюдать правила хорошего тона. Обратите внимание, что в обоих случаях «ослепители» не относились к папарацци, а, предположительно, были образованными людьми, по своей воле пришедшими послушать лекции на определённую тему. Тем не менее, очевидно, синдром «электронного глаза» заметно снизил их культурный уровень, на который они, возможно, претендовали: практически равнодушные к предмету разговора, они хотели только запечатлеть событие, вероятно, чтобы выложить его потом на YouTube. Они просто отказывались понять, о чём именно идёт речь, ради того, чтобы занести в память своих телефонов то, что и так видели своими глазами.

Таким образом, этот синдром «памяти» механического глаза в ущерб мозгу, кажется, умственно развратил и вполне цивилизованных людей. Теперь задача — уйти с мероприятия или события, свидетелями которого они стали, с несколькими картинками (это было бы оправданно, если бы я был, например, стриптизёром), но без единой мысли о том, где они были и что видели. И если я прав, думая, что они ездят по миру, фотографируя всё, что видят, очевидно, они обречены забывать на следующий день то, что запечатлели вчера. Разным аудиториям я уже рассказывал, как прекратил фотосъёмку в 1960 году, после одной поездки по французским соборам, когда я фотографировал, как сумасшедший. По возвращении домой передо мной оказалась целая куча весьма посредственных снимков, и я не мог припомнить, что же на них изображено. Я выбросил фотоаппарат и в своих последующих поездках заносил только в свою память то, что видел. А в качестве вещественной памяти, и то больше для других, чем для себя, я покупал отличные открытки.

Однажды, когда мне было 11 лет, моё внимание привлёк необычный шум на окружном шоссе в городе, где я жил в эвакуации. Издалека я увидел: грузовик налетел на телегу-двуколку, управляемую крестьянином с женой. Женщина лежала на земле — ей размозжило голову, и она лежала просто в какой-то каше из крови и мозгового вещества (при воспоминании об этом у меня до сих пор волосы встают дыбом — зрелище напоминало раздавленный сливочно-клубничный торт), а её муж крепко сжимал её тело и выл от отчаяния. Объятый ужасом, я не стал более приближаться: не то, чтобы это было впервые, когда я увидел мозги, размазанные по асфальту (но, к счастью, в последний раз), но это был первый случай, когда я оказался перед лицом смерти. И Боли, и Отчаяния. Что бы произошло, окажись у меня, как сегодня у какого-нибудь подростка, сотовый телефон со встроенной видеокамерой? Наверное, я бы записал ролик, чтобы показать друзьям, что я там был, а потом выложил бы свой «видеокапитал» на YouTube, чтобы доставить наслаждение другим адептам «schadenfreude» («злорадства» — прим. переводчика), или радости чужой беде. А потом — кто знает, может быть, продолжая запечатлевать чужое горе, я стал бы равнодушным. Но я сохранил всё в своей памяти, и этот образ, 70 лет спустя, продолжает меня преследовать и воспитывать, побуждает меня не быть равнодушным к чужому горю. Не знаю, есть ли у сегодняшней молодёжи такая возможность стать взрослыми. Взрослые, чьи глаза словно приклеены к смартфонам, потеряны уже навсегда.

Источник